«Это отвратительно: мне 47, а я все буду Саша Белый»

«ИЗВЕСТИЯ», НАТАЛЬЯ ВАСИЛЬЕВА

О терпимости к представителям нетрадиционной ориентации, экспериментах киноакадемиков «Оскара» и трагедии Ефремова худрук Губернского театра рассказал в интервью «Известиям» сразу после открытия нового сезона.

Самый богатый худрук

— Сергей Витальевич, мне показалось, что на сцене во время сбора труппы вы волновались и даже немного запинались.

Всегда запинаюсь, когда волнуюсь (смеется). Конечно, мне было непривычно выходить на сцену — я не играл на ней полгода. У нас состоялось не просто открытие сезона, а открытие театра! Думал ли я, что в XXI веке мы будем бояться, что нас закрыли навсегда? Что людям скажут: «Береженого Бог бережет, смотрите лучше телевизор, онлайн гораздо безопаснее».

Для первого после пандемии сбора труппы я придумал сценический триллер с железным занавесом, который мы расписали словами «Театр жив», чтобы у всех было ощущение, что мы поднимем его и будем играть. В этой изоляции мы стали зомби — мы хотели на сцену, к зрителю, а нас не пускали. Но без театра мы не выживем, мы все больны им.

— В августе стало известно, что вы оказались самым богатым из всех художественных руководителей подмосковных театров. Как вам это удалось?

Я артист театра и кино, а не чиновник, который получает 50 тыс. заработной платы. Заработать именно в качестве худрука театра невозможно. А деньги заработал, потому что много снимаюсь. Это моя профессия. Но если вы начнете сравнивать меня с другими артистами, увидите, что я далеко не в первых рядах.

Когда люди узнают, сколько я получаю на своей должности, часто удивляются: «Зачем ты вообще занимаешься театром? Тебе это надо? Снимайся, работай». У меня было бы гораздо больше свободного времени. Но театром я занимаюсь, потому что у меня сердце за него болит, я вырос в нём, я театральный ребенок.

— Рассказывая о важности внесения поправок в Конституцию, вы сказали, что нельзя допустить появления в России таких понятий, как «родитель один, родитель два». На сцене вашего театра эта тема тоже никогда не будет затронута?

Тема эта скользкая, но поскольку я представляю традиционный театр, отвечу вам так. Я проповедую любовь между мужчиной и женщиной. Предпочитаю не экспериментировать с гендерным равенством. Пусть кто-то считает такой традиционный взгляд нафталином, но проповедовать нетрадиционные ценности я не хочу.

— А как же терпимость?

Я так воспитан. Я рос в советские времена и детей своих так воспитываю. Считаете, что я от этого хуже?
Что касается терпимости — она должна быть, в театре могут работать разные люди. Но проповедовать это я не хочу. Хочу, чтобы в спектакле звучала песня мамонтенка про его маму. Чтобы это была именно мама, а не «пусть родитель один услышит». Пусть у детей будут мама и папа! Когда мой сын называет меня папой, у меня ком в горле.

Вы что, запретите мне смотреть замечательную картину «Судьба человека», где в главной роли Сергей Федорович Бондарчук? Эту потрясающую сцену: «Папка! Я знал, что ты меня найдешь!» Да ничего подобного! Вы мне никогда не сможете запретить праздновать 9 Мая! Я никому не отдам этот праздник, потому что понимаю — мои деды на том свете скажут: «Как ты посмел? Мы кровь проливали, ты предал нас». Я не предам их никогда! Что бы там ни говорили все эти люди, дай Бог им здоровья, о том, что парад надо отменить. Это всё наши традиции, а человек без традиций...

— Что вы думаете о новых правилах, которые выдвинули киноакадемики для картин, претендующих на «Оскар»? Отныне в фильмах должны сниматься темнокожие, азиаты, женщины и представители ЛГБТ.

Убежден, что очень скоро половина актеров перебежит к нам со словами: «Ребят, у них там всё нормально, там есть мужские и женские роли».

Писательница Джоан Роулинг вдруг отхватила столько оплеух за то, что пожелала остаться женщиной, а не быть человеком, который менструирует. Она жестко сказала, но с иронией: «Люди, которые менструируют. Я уверена, что для обозначения этих людей уже есть какое-то слово. Кто-нибудь, помогите мне». Это всё чудовищно. Есть женщина, а есть мужчина. Если их не будет, то всю мировую классику можно зачеркнуть, всего Шекспира.

Сейчас я репетирую «Дядю Ваню». Как мне ставить, если я вдруг начну придерживаться нетрадиционных ценностей? Дядя Ваня влюблен в Елену Андреевну. Астров ее не любит, но возжелал. Там герои в любовном треугольнике. И в «Вишневом саде» я не хочу, чтобы Петя Трофимов что-то не то имел в виду, когда говорит, обращаясь к Лопахину: «У тебя такие красивые пальцы».

Цирк вокруг Ефремова

— На протяжении всего лета «Известия» обсуждали с деятелями культуры произошедшее с Михаилом Ефремовым. Среди них были те, кто считает, что алкогольный или наркотический допинг для артиста — это способ снять усталость, подзарядиться. Какого мнения придерживаетесь вы?

Каждый из нас индивидуален. Одному что-то помогает, другому вредит, третьему противопоказано. Нужно рассматривать каждый случай отдельно. Но есть и общие принципы — например, нельзя садиться пьяным за руль.

Что касается нарушения правил дорожного движения, конечно, всякое бывает. Мне приходят штрафы за превышение скорости, я их оплачиваю. Когда попадается пост ДПС, бывает, видят, что артист, просят сфотографироваться и отпускают. В этом есть определенный плюс. Это если ты нравишься. Но если нет, то три шкуры с тебя снимут: и штраф, и отчитают, и всё на свете.

— Вам чаще прощают нарушения?

Да, но я не злостный нарушитель, только скорость могу превысить немного. Но ни в коем случае не алкоголь. Лучше оставить эту тему, она болезненная для всех. Печальное событие… Я как коллега, безусловно, поддерживаю Михаила, искренне желаю ему смягчения приговора и переживаю за потерпевшую сторону. И в том и в другом случае — это трагедия, поэтому хочется занять человеческую позицию. Ломаются судьбы. Да, вынесено наказание, но оно такое жесткое! Кто в этом виноват? Что за цирк был устроен вокруг этого? Не обсуждаю, но сочувствую, понимаю, что это драма, трагедия и урок для всех.

— Несколько лет назад вы сказали, что мнение общественности накалено до предела, поэтому за каждым словом приходится следить. Вам страшно делиться своим мнением сегодня?

Не страшно, когда следуешь своим принципам, не изменяешь себе и сам искренне знаешь свою собственную правду. Самое плохое, когда начинаешь подделываться под чье-то мнение в угоду хайпу. Правильнее занять свою позицию: «В этом я не участвую. И в этом я не участвую тоже». Можно ведь посочувствовать, но не лезть.

Мое дело — не политика. Точнее, моя политика — это театр. Хочу, чтобы у меня был полный зал, чтобы люди смотрели классику. Не перевернутую с ног на голову, а поставленную с уважением к авторам. Хочу говорить на том языке, на котором говорили со мной мои родители. Прописные истины сегодня забывают. Мы говорим о высшей математике, забывая порой таблицу умножения. Пора вспомнить, что такое плохо, что такое хорошо!

— Перед нашим интервью прошерстила вашу страницу в Instagram в поисках хейта и не обнаружила его. Признайтесь, чистите комментарии?

Хейт — это что? Оскорбления и обзывания? Я сторонник того, что такие вещи нужно чистить. У вас тоже наверняка есть Instagram, вы же не позволяете писать там гадости? Или плюете на это?

— Безжалостно блокирую.

А почему артист не может этого делать? Это всё равно что пригласить в свой дом человека, а он начнет гадить на ковер. Вы же не будете ему говорить: «Пожалуйста, не надо, перестань». Укажете на дверь со словами: «Вон отсюда!» Сейчас, к сожалению, время оскорблений, эпоха безнаказанности. Никто же в открытую тебе гадости не говорит, пишут с безликих аккаунтов. Боты, тролли… Поэтому надо всё это чистить.

Это не значит, что нужно слушать только елей, но и ориентироваться на тех, кто тебя ненавидит, не надо.

Натуральный, не противный

— Мы решили запустить новую рубрику в наших интервью — называется «Ответ хейтеру». Пару гадостей про вас нам написали подписчики в наших соцсетях. Еленка Георгиевская пишет: «Противный».

Я натуральный, не противный.

— Александр Михайлов: «Всегда переигрывает».

Если бы это сказал Александр Яковлевич Михайлов, я бы задумался, потому что вместе с ним мы снимались в картине «Есенин». Это замечательный потрясающий русский артист. А тут просто воздержусь.

— Наш читатель Виктор Игоревич интересуется, когда будет продолжение «Бригады»?

Продолжения «Бригады» не будет. Я и во второй части не снимался. Это не то что скучно, это уже отвратительно: мне 47 лет, а я всё буду Саша Белый? Нам не нужно продолжение «Бригады». Есть первое впечатление, не надо его портить. Я сыграл «крестного отца» Сашу Белого в 27 лет. Был моложе всех исполнителей всех «крестных отцов» в мире — тогда это тешило мое честолюбие.

Сейчас у меня за плечами столько ролей: сыграл участкового, Витю Сумрака, Есенина, Иешуа, Высоцкого... Недавно сыграл советского разведчика, плюс скоро выйдет фильм Александра Велединского «Обитель», в нем у меня чудовищный персонаж — Эйхманис, начальник СЛОНа (Соловецкий лагерь особого назначения. — «Известия»). Жду выхода «Бендера», в котором сыграл роль Ибрагима Бендера.

Мне интересно экспериментировать, играть что-то новое. Зачем еще раз нырять в прошлое? Помню, когда мы снимали «Есенина» в Ярославле, кто-то зашел в уборную и нацарапал на стене: «Саша Белый теперь Есенин». Этим, я считаю, всё сказано.

Что испытывает женщина

— Всегда хотела с вами поделиться своим личным впечатлением о вас — какой-то вы чересчур уж положительный…

Нет, я тоже и оступаюсь, и падаю. Но я не из тех, кто оступается, падает и больше не пробует встать. «Вставай и иди!» — вот мое кредо. В этой жизни судьба порой поворачивается в совершенно противоположную сторону и дает тебе шанс: «Попробуешь еще раз, только по-настоящему?». — «Да, конечно». Это надо понять и не дурить дальше.

— Несколько лет назад писали, что, помимо родных, у вас есть еще двое внебрачных детей. Это правда?

Да, у меня есть еще дети. Действительно внебрачные. Понимаете, моя жизнь как бы разделилась на две части: до и после встречи с Аней (Матисон — жена Сергея Безрукова, режиссер. — «Известия»).

Это две разных жизни. Есть моя сегодняшняя жизнь. И есть одна прошлая жизнь, где было разное. Я не снимаю с себя ответственность, содержу своих старших детей с самого рождения, не обижаю их. Это очень важно — не сравнивать и не противопоставлять их друг другу ни в коем случае.

— Почему вы не любите распространяться об этом?

Говорю, но аккуратно, словно по минному полю иду. Не хочу никого туда пускать, потому что это дети, их легко ранить. Я-то выдержу всё, меня невозможно оскорбить, невозможно задеть — я очень сильный человек. Внутри, может, и царапает, но я не покажу этого — стисну кулаки и пойду вперед. Но совсем маленьких можно сбить, поэтому не надо. Я настаиваю.

Я помогаю своим старшим детям. Но, честно признаюсь, что такое «отец», понял только сейчас, еще раз повторю, не обижая никого никоим образом. И сейчас я счастлив. На самоизоляции мы пять месяцев были вместе с семьей, и я впервые услышал, когда сын сказал мне: «Па-па». — «Повтори». — «Па-па, па-па». Это ощущение до слез. Или когда ты укачиваешь их… С Машей я смотрел знаменитого американского педиатра Харви Карпа и стал настоящим специалистом: убаюкивал дочь буквально за секунду.

Когда ты не спишь, встаешь как на дежурство всю ночь. Когда жену отвозишь на роды, дышишь рядом. Дорогие женщины, теперь я понимаю, что вы испытываете. Я не чувствую этого, но понимаю, сочувствую. Это должен испытать каждый мужчина, чтобы вас понять. Ребята, это не просто ждать за кулисами. Вы побудьте рядышком и поймите, что это такое. Просто дышите рядом, тужьтесь рядом. Я все это испытал, я был рядом — глаза в глаза. В какой-то момент Аня не слышала ни врача, никого, только видела глаза любимого человека, который говорил: «Смотри на меня».

— Рекомендуете мужчинам присутствовать на родах?

Решайте сами, думайте своей головой, как вам лучше. Я рассказываю свой личный опыт. Сначала страшно: думаешь, выдержу ли, смогу ли, увидев всё это, сам не упасть в обморок? Когда мы ехали в роддом рожать второго, Степу, я уже шел смело. Со Степой получилось феноменально. Я отвез Аню, а мне еще надо лететь в Минск играть «Высоцкий. Рождение легенды». Один самолет отложили, второй отложили. Аня успела родить, я отвез ее в палату, подержал сына на руках. Она уснула, я смотался, отыграл спектакль и вернулся опять к ней.

— Ваши дети — старшие и младшие — дружат?

Конечно, естественно. А как иначе? Никаких тайн — это закон, в котором я сейчас живу. Честно, откровенно. Я просто это берегу, потому что очень много грязи вокруг, поймите меня, пожалуйста.

— От всей души поздравляю вас с открытием сезона, с возвращением на сцену после полугодового перерыва. Чем порадуете в новом сезоне?

Мы уже репетируем полным ходом параллельное несколько пьес. 29 октября — премьера спектакля «Поэтическое кафе «Луч» в постановке Ольги Матвеевой, в основе — поэзия периода оттепели. 11 и 12 декабря — премьера спектакля «Дядя Ваня», который я ставлю к 160-летию Антона Павловича Чехова. В этом сезоне после перерыва я выйду на сцену как артист. Долгое время был только художественным руководителем и режиссером-постановщиком, почти пять лет не играл в новых спектаклях своего театра. И вот наконец сыграю главную роль — Ивана Петровича Войницкого. Моими партнерами будут Антон Хабаров, он сыграет Астрова, и Карина Андоленко в роли Елены Андреевны.

Надеюсь, что постепенно все эти ограничения закончатся, нам вскоре обещали разрешить 70-процентную рассадку, а к премьере уже, возможно, позволят и 100%. Хотя я уже придумал, как рассадить зрителей, чтобы это было в стилистике спектакля. В любом случае ждем вас в театре!